— Мечты стать олимпийской чемпионкой у меня не было. Я начинала в Ижевске, каталась просто для здоровья. Только когда я переехала в Москву, поняла, что должна быть какая-то цель. Задача стать олимпийской чемпионкой у меня появилась, когда я осознала, что у меня может это получиться.
Каждый спортсмен работает с осознанием того, для чего ему это нужно. Всегда легче, когда есть цель. Перед поездкой на Олимпиаду я не думала о золотой медали. Только о тренировках и о том, чтобы сделать всё запланированное.
Олимпиада началась для меня с командного турнира. Я катала там только произвольную программу.
Было морально сложнее выступать в команде, потому что понимаешь: катаешься не только за себя.
Конечно, в личном турнире ты, можно считать, тоже катаешься за команду — за команду тренеров. Но всё-таки на тот момент я была достаточно юная и мне было морально даже чуть-чуть тяжелее, чем остальным. Тогда мы взяли серебро, хотя могли бы и золото. Но, значит, так надо было. Я ни о чём не жалею.
Перед личным турниром прямо с тренировки меня забрали на допинг-контроль. Мы тогда с тренерами шутили: «Значит, нам устроили мини-отдых». Это тяжело, когда ты настраиваешься на тренировку, а она в итоге отменяется. Сразу мысли: «Так, значит, завтра надо быть в два раза сильнее». Я пыталась психологически правильно настроиться. Говорила себе, что в этом ничего плохого нет, всё идет как надо. У меня всё время так в жизни, что случайности неслучайны.
Благодаря проделанной работе мне удалось выиграть короткую программу. Я не думала ни о каких рекордах, всё решают судьи. Наше дело — катать программы, делать всё чисто, показывать максимум. И судьи решат, какой оценки ты достоин. Когда я заняла первое место в короткой, у меня была надежда, что смогу стать олимпийской чемпионкой. Но я старалась об этом не думать. Просто мысль промелькнула — и всё.
Произвольная программа оказалась для меня очень эмоциональной, хотя во время проката старалась сохранять спокойствие. После того как я не смогла прицепить риттбергер к первому лутцу, переживаний не было. У нас были тренировки, когда мы к каждому прыжку в произвольной программе цепляли каскад — то есть катались без сольных прыжков. Я была готова к тому, что придётся цеплять каскад ко второму лутцу. Поэтому, когда к первому не получилось, сразу подумала, как бы мне побыстрее вставить его. Там и по музыке мне надо было идти быстрее, чтобы попасть во все акценты. Доля секунды — и я бы опоздала, всё впечатление от программы бы испортилось. Но в итоге я просчитала, когда мне будет удобно сделать каскад, и сделала его.
Когда на арене объявили, что я — новая олимпийская чемпионка, я не верила.
Была в смутном состоянии эйфории, но с долей понимания, что выиграла. Конечно, была ещё такая история, что я у кого-то там забрала медаль, из-за этого не могла в полной мере радоваться. У меня смешанные ощущения были, не знаю, какие эмоции пересиливали. Там было всё абсолютно.
Когда я победила, у моих родителей были слёзы в глазах. Мама была со мной на Олимпийских играх, она всё это видела вживую. В голове не укладывается, насколько она там нервничала и переживала. Но она меня поддерживала, я чувствовала, что она где-то сидит в зале. Можно сказать, каталась ради неё.
Во время моей подготовки к Олимпийским играм мама жила в другом городе, разлука была тяжёлой. Можно сказать, у меня забрали частичку времени, которое я могла бы с ней провести. Но понимаю, ради чего это было. Этери Георгиевна [Тутберидзе] решила, что мама меня как-то расслабляет, хотя я не чувствовала, что это так. Но, как говорится, со стороны виднее. Зато сейчас я перевезла всех в Москву, и мы живём дружной семьёй.
После своей победы я столкнулась с критикой. Но у меня настолько большая фан-база, что она своей поддержкой перевешивает любые неуместные слова в мой адрес. Конечно, порой было обидно от непонимания — почему и за что. Мне всё ещё интересно, почему льётся критика, ведь я этим людям ничего плохого не сделала. Причём они не говорят в лицо всё это, потому что боятся. Думаю, у этих людей некие комплексы в голове. Не знаю, что движет ими, но я определённо не сделала ничего плохого.
Не могу сказать, что я беззащитная. Конечно, в силу своего воспитания и менталитета не могу ответить кому-то, хотя иногда очень хочется. Я рассуждаю: вот сейчас скажу, а зачем мне это нужно? Получится, будто я оправдываюсь.
Но я могу за себя постоять, так как всю жизнь в спорте. Без характера не получилось бы ничего.
Сейчас стала реже вспоминать свою победу на Олимпийских играх. Абсолютно нет времени на прошлое: постоянно какая-то работа, плюс ко всему я учусь. Раньше, конечно же, вспоминала чаще. Сейчас я приняла, что у меня две олимпийских медали — золотая и серебряная.
Кстати, порой раздражает, что меня называют олимпийской чемпионкой, но при этом не говорят, что я ещё и серебряный призёр Олимпиады. Не знаю почему, но все забывают про это.
Победа на Олимпиаде меня не отпустила. Как она может отпустить? Победа всегда со мной. Я просыпаюсь — у меня медаль перед глазами.
Олимпийские игры изменили мою жизнь. Я стала намного раскрепощённее благодаря тому, что меня стали часто звать на телевидение, на интервью. Я была приглашена на Первый канал, на «Ледниковый период», как раз таки там я полностью раскрепощаюсь и становлюсь более уверенной в себе. Конечно, я изменилась. Стала взрослее и, надеюсь, сильнее. Очень много приглашений на разные мероприятия и шоу появилось. Хорошо, что не остаюсь без работы.
Четыре года прошло. Алина времён Олимпиады в Пхёнчхане и Алина нынешняя, наверное, уже разные люди. Но всё равно что-то общее остаётся. Я также остаюсь Алиной, просто стала мудрее, не такой наивной, какой была раньше, более раскрепощённой, потому что раньше боялась всего. У меня были тренировки — дом — тренировки — дом. Я не видела никакой жизни за их пределами, а сейчас начинаю познавать, и мне это очень нравится.