— Игорь Борисович, стоило ли до начала Олимпиады делать медальные прогнозы?
— Я никогда никуда не лез и не говорил, что мы выиграем столько и столько медалей на турнире по стрельбе в Лондоне-2012. До старта Олимпиады нас непрерывно спрашивают о том, сколько мы завоюем наград. В команде у нас 22 человека. Вы считаете, я должен выйти перед ними и сказать: «Ребята, я взял на себя план в две медали. Давайте, кто из вас больше всего хочет!? Я верю только в двоих, а в остальных 20 не верю. Вы можете идти курить и заниматься своими делами». Это что у меня за команда тогда, если я не верю в этих людей? Я ни в ком из них не сомневаюсь.
Я всегда говорил, что каждый из моих стрелков достоин завоевать олимпийскую медаль. Я не говорил, что они завоюют, но они этого достойны. Большинство из них были здесь в финалах и продемонстрировали, что они действительно могут сражаться за медали.
Если я не верю в стрелка, то зачем повезу его на Олимпиаду? Это мои люди. Я уже 40 лет в спорте и всех их знаю с раннего детства. Впрочем, я знаю всех не только в российской сборной, но и заграничных спортсменов тоже. Я 42 года в этом деле, и здесь нет ни одного чужого мне человека. Мои парни – это моя семья, те люди, с которыми я расту вместе и как человек, и как профессионал. Как вы себе представляете, я могу им заявить: «Вот в тебя, сынок, я верю, а ты, сынок, не удался»!? Повторюсь, они все мои дети, и я в каждого из них верю. Очевидно, что каждый достоин того, чтобы завоевать медаль. Если что-то не получилось, то это моя проблема как главы семьи. Значит, я что-то не воспитал, где-то недодал.
— То есть объективно всё было за, а субъективные факторы против? Удача отвернулась?
— Мне сложно сказать. Если посмотреть на результаты, то было бы неудивительно, если бы мы получили шесть-восемь медалей. У Беликовой могла быть медаль, у Шомина могла быть медаль, у Даши Вдовиной. У Мосина могло быть серебро, а не бронза. У Климова обязана была быть медаль! Если существует такое понятие, как удача, то её у нас не было.
— Внутреннее напряжение в коллективе растёт? Вроде бы изо дня в день ходим рядом, но не на пьедестале.
— Очевидно, оно растёт. Каждый следующий стрелок, который вступает в борьбу на следующий день, понимает, что теперь на него все смотрят и от него ждут победы. Влияет ли это?
Наверное, да. Впрочем, мы должны быть к этому готовы. Перед поездкой сюда я собирал команду и говорил ребятам о том, что будет очень тяжело, никто ничего не отдаст. Никогда не было легко. Это тяжелейшая работа. Именно это одна из главных причин, почему люди рано сходят в нашем спорте. Не потому что они физически не могут, а потому что психологически устают. Не могу говорить про другие виды спорта, но одно дело бежать, когда у тебя пульс 160, а другое — стоять неподвижно. Сделайте 40 отжиманий, а потом сразу возьмите пистолет в руку. Посмотрите, что будет с вами.
— Никаких внутренних конфликтов не было?
— У нас очень дружная команда, все друг за друга болеют. В своё время нам удалось за счёт объективного отбора снять напряжение в команде, убрать всяческие кляузы и какие-то подозрения – кто с кем, кто за кого, кто против кого. У меня в команде нет любимчиков. Все в одинаковом положении. Посмотрите на любой финал, все приходят друг за друга поболеть, даже бывшие супруги. Ели не брать в расчёт медали, то это лучшая команда за долгие годы.
В команде идёт смена поколений. Ничего ты с этим не сделаешь. Взрослые стрелки уже перевалили за пик, в котором когда-то были, а молодые только начали подходить к своему пику. Опять же, Люба Искевич. Могла? Могла, даже обязана, ведь медаль была у неё в руках.
Я не пытаюсь искать себе оправданий, потому что их нет. Однако процессы, которые мы затеяли в команде два с половиной года назад, имеют долгосрочный характер. Я думаю, что тот, кто придёт мне на смену, будет в лучшей ситуации, чем находился я. Мы действительно в команде поменяли очень многое. Повторюсь, с точки зрения результатов мы подошли к Играм в полной готовности, а с точки зрения успешности выступили не слишком хорошо.
— Вы собираетесь уходить с поста после Лондона?
— Очевидно, я обязан уйти.
— Вы сейчас совмещали посты главного тренера и спортивного директора. Спортивным директором вы останетесь, да?
— Я уйду со всех постов, безусловно.
— Есть понимание того, кто придёт вам на смену?
— Пока нет. Я думаю, что это зависит от президента.Он должен принять соответствующее решение. На мой взгляд, это абсолютно необходимо. После такого результата должны быть приняты меры. Нужны кадровые перемены, должна быть изменены планы, критерии отбора и подготовки, планы проведения соревнований и т.д.
— Разговор с господином Лисиным уже состоялся?
— Нет. Мы сейчас это не обсуждаем. Надо закончить соревнования. У нас ещё остались два упражнение, а после их окончания вернёмся в Москву и будем спокойно обсуждать.
— С каждым соревновательным днём вы были всё мрачнее и мрачнее. Вы в Лондоне переживали самые тяжёлые дни в жизни?
— Безусловно. Для меня это самое большое поражение в жизни.
— Возможен ли вариант, что вы подпишете заявление об отставке, но его не одобрят?
— Нет, это невозможно. Я ведь не президент или спикер парламента. Я наёмный человек. Есть трудовой кодекс. Считаю, что я подвёл эту команду и не имею права быть в дальнейшем её лидером. Нужен новый лидер.
— Вы останетесь в этом спорте в какой-либо ипостаси?
— Наверное. За последние несколько лет по причине большой загруженности с командой перестал писать методические материалы и конспекты, которые помогали спортсменам. Сейчас я вернусь к этой работе и займусь теорией.
— Что будет утром 7 августа, когда закончатся соревнования?
— Надеюсь, погода будет хорошая. Не знаю, что будет. Как и вся команда, восьмого я улетаю в Москву.
— Ваше общее ощущение – «вы сделали всё, что могли, но поскольку результата нет, надо уходить»?
— Очевидно, я не сделал всё, что мог, и всё, что должен был сделать. Думаю, я не проявил той настойчивости и отваги, которая была необходима. Я подвёл людей, которые все эти годы мне доверяли и шли за мной. Пора дать дорогу новому лидеру, который отведёт их туда, где они заслуживают быть. Эти люди заслуживают абсолютно всех медалей. В нашей команде выдающиеся стрелки. Я не верю в везение или невезение. Я верю в умение.
— Ни одного человека, который потенциально мог выиграть медаль, в России не осталось, все они здесь, да?
— Сложно сказать. У нас в России есть стрелки, которые чуть-чуть не прошли в команду. Конечно, у нас есть потенциал, есть очень перспективные молодые ребята. Конечно, объективно здесь все сильнейшие. На мой взгляд, отбор был близок к идеальному.
— Любови Галкиной нравится предыдущая система отбора, так как она больше учитывала самые свежие старты перед Олимпиадой.
— Перед прошлой Олимпиадой стрелок, который был 38-м в мировом рейтинге, выигрывает чемпионат России, и его берут на Олимпийские игры. Вроде бы, он занял 28-е место. Таких примеров я знаю очень много. То, что человек три дня назад показывает какой-то большой результат, не означает, что он его покажет сегодня. Вы предлагаете отбирать людей за пять минут до старта? А за два дня – это много? А за полгода? Год? Нужна надёжность. Что делать, если человек на международных соревнованиях не показывает результатов, а дома выигрывает первенство страны? Он же вроде сильнейший, но вы понимаете, что это не так. Вообще есть два принципиальных подхода – тренерский отбор либо объективный отбор. Никакой третьей системы не существует.
— Как у нас обстоят дела со «скамейкой»?
— У нас её нет. Откуда она возьмётся? «Динамо» нет, армии нет. Нет детей, нет массовости. Часто задают вопрос о том, почему мы проигрываем китайцам. Тут простая статистика. Посмотрите на то, сколько детей в Китае занимается стрельбой и сколько в России. У них в первенстве провинции Сычуань участвуют 3000 человек, а у нас на первенстве страны только 200. И что вы хотите? У них миллионы детей живут в спортивных интернатах и занимаются только спортом, а у нас миллионы сидят дома и играют в Х-бокс. Откуда взяться конкуренции с китайцами при таком отношении к спорту в России? Это отношение государства. Когда люди задаются вопросом, почему мы проигрываем Олимпиаду, надо начать с того, что посмотреть, как государство относится к спорту. Тогда всё станет понятно.
— Вы совмещаете должности спортивного директора и главного тренера только на Олимпиаде. Многие считают неправильным, что до этого у команды не было главного тренера. Как думаете вы?
— Мне трудно судить. Тут всё намного сложнее. Когда спортсмен приезжает на Олимпиаду, с кем он должен общаться? С главным тренером? Нет. Главный тренер не работает со спортсменами, он работает с тренерами.
Если я начну работать со спортсменом, тренер, потому ещё кто-то, то у спортсмена поедет крыша. Ему будет непонятно, кого слушать и что делать, так как у каждого специалиста своё мнение. В общем, со стрелком работает тренер по группе. Главный тренер только собирает тренеров и спрашивает: «Ребята, как у вас дела, какие проблемы? Чем я могу помочь? Здесь сидит врач, массажист. Что нужно сделать?». Главный тренер не имеет права подходить к спортсмену и что-то говорить. По сути, главный тренер и есть спортивный директор. Просто у некоторых людей странные понятия об этих должностях. Людей смущает, что у моей деятельности двойное название? А если бы у меня была двойная фамилия, что бы тогда было?
Вон стоит Исаков в наушниках. Он нас не слышит. Вы подойдите к нему и спросите: кто виноват?.. Уверен, он скажет: «Я сам в этом виноват». Правильно, ведь он порядочный человек. Люди, которые не умеют признавать своих ошибок, обречены. Этот парень будет стрелять и совершенствоваться. Именно поэтому он один из лучших в мире. Он может взять на себя ответственность. А кто-то другой скажет: «Ну да, я бы пострелял, но на завтрак не было макарон. Ой, я их так люблю. Что вы ожидаете? Без макарон я не могу стрелять. Мы ехали, а водитель повернул на жёлтый свет. Меня это расстроило, не могу стрелять. А потом ещё тренер положил ногу на ногу. Он знает, что меня это раздражает, а всё равно положил. И воду мне дали зелёную, а я хотел голубую. Ну и как я могу нормально стрелять?». Эти люди придумывают любые причины своих неудач. Такие спортсмены не добиваются успеха.
— Тот же Хаджибеков не живёт на базе, потому что ему не нравятся условия. Столовая с общими подносами и странной едой, отсутствие телевизоров и прочих вещей для удобства.
— Не поэтому он не живёт на сборах. Просто Хаджибекову не нравится вставать утром и ходить со всеми на зарядку. Ему не нравится ходить на тренировку в 10, а хочется тогда, когда хочется Хаджибекову. Ему нравится вместо зарядки курить, а лично мне это не нравится. У всех тренировка начинается в 10, а у Артёма в 12. С Артёмом или любым другим спортсменом принцип у меня один: хочешь с нами тренироваться — соблюдай наши правила. Это логично, как мне кажется. Если один вместо зарядки пойдёт курить, другой есть, а третий вообще решит спать до обеда, тогда не будет никакой дисциплины. Зачем нужен такой сбор? Ни у одной спортивной команды нет такого. Хочешь тренироваться с нами – пожалуйста. Если Артём приезжает на мой сбор, но отказывается ходить на зарядку и на упражнения по ОФП, я с этим не согласен. Лично я не против, чтобы он тренировался так, как ему удобно, но как я должен это объяснить другим людям? В случае с Артёмом – сиди дома и тренируйся так, как тебе хочется. Я никого не заставляю, а создать индивидуальные условия для 80 человек весьма сложно. Я уважаю решение Артёма, как и его самого. Это гениальный человек, возможно, самый гениальный среди нас всех. Но этот человек живёт по своему собственному сценарию.
— Артём говорил, что полтора года назад были закуплены самые современные винтовки, но до спортсменов они до сих пор не дошли.
— Ситуация тут такая: сидит злой Золотарёв на куче винтовок, никому их не даёт и следит за тем, чтобы они правильно ржавели. Палкой спортсменов отгоняет от этих винтовок. Вы действительно так себе представляете эту историю? Вот если бы винтовки были закуплены, а Золотарёв забрал их себе и перепродал, тогда другой разговор. Винтовки лежат на складе. И дело тут не в том, что мы собрались всем тренерским штабом и решили: а давайте как-нибудь замысловато обидим Артёма и будем дразнить его винтовкой. Есть законы, и я не могу просто так купить винтовку и дать Артёму в руки. Тут есть куча своих правил, которые сейчас мне объяснять вам не хочется. Это долго. Есть проблемы с легализацией этого оружия. Мы его ввезли, но это надо официально вам передать. У нас не получилось это сделать сейчас. Возьмите интервью у Дмитрия Воронина, который этим занимается. Он уже оббил все пороги в МВД в разрешительной системе. Это безумие! В данном случае это не наша вина, это государственная беда.